— Он недавно здесь был, — сказала Шеветта. — Вот почему я целовалась с тем дураком и еле ноги унесла. Ты не удивилась?

Тесса уставилась на нее.

— Откровенно говоря, да. Но я подумала, что, возможно, просто узнала о тебе что-то новое. — Она рассмеялась. — Уверена, что это был именно он?

— Это был он, Тесса.

— Откуда он знает, что мы здесь, на мосту?

— А может, ему в кондоминиуме сказали? Ты там много трепалась о своей «документалке».

— Может быть, — сказал Тесса, теряя интерес. — Помоги-ка мне лучше поймать платформы, ладно? — она протянула Шеветте четыре нейлоновых поводка, на концах которых имелись петли и металлическая прищепка.

— Слушай, — сказала Шеветта, — я не хочу до утра торчать в «Когнитивных диссидентах». Тебе, наверное, тоже не хочется. Я сейчас видела, как этот твой новый приятель втер себе в десны столько «плясуна», что запросто оседлает мула.

— Шеветта, — сказала Тесса, — мы забрались на мост, чтобы свидетельствовать, помнишь? Мы теперь маргиналы.

Святой Витт противно хихикнул.

— Тесса, пойдем спать, пожалуйста. Где твой фургон?

— Там, где мы его припарковали.

— А как ты доставила сюда свои воздушные шарики?

— Элмор, — сказала Тесса, — у него есть одна из этих кепочек, и вездеход в придачу.

— Постарайся его отыскать, — сказала Шеветта, спускаясь по лесенке. — Будет неплохо, если он нас подбросит.

Шеветта на самом деле не знала, какие силы способны заставить Тессу забыть о «Когнитивных диссидентах». В худшем случае ей все же придется туда пойти, хотя бы для того, чтобы Тесса не пострадала. «Диссиденты» и так были суровым испытанием, а уж если ты головой зароешься в видеошлем…

Она спустилась по лесенке и вышла на середину зала, куда под управлением Тессы уже спускалась «Маленькая Игрушка Бога». Она дотянулась до нее, пристегнула поводок и повернулась, чтобы махнуть Тессе, сидящей в звуковой будке, мол, можно спускать остальные камеры.

И еще не осознав, что происходит, она поняла, что смотрит — бесконечно долгие секунды, как во сне, — в глаза Карсона, и тут он ударил ее.

Изо всех сил, прямо в лицо, точно так же, как тогда, в первый раз, и она снова увидела разноцветные искры, как обратный кадр, увидела, как навзничь падает на большую кушетку в его мансарде, кровь течет из носа, и ей не верится, что это сделал он.

Вот только сейчас она отлетела и врезалась в парочку припозднившихся зрителей, которые поймали ее, воскликнув «Хей, оп!» — и Карсон снова настиг ее, крепко захватив пятерней Скиннерову куртку…

— Эй, приятель, — сказал один из мужиков, поймавших ее, и выставил вперед руку с растопыренными пальцами, словно пытаясь блокировать второй удар, который Карсон собрался ей нанести с таким же спокойным и серьезным лицом, какое она видела у него в монтажной канала «Реальность». И, посмотрев в глаза Карсона, она не увидела в них ничего похожего на гнев или ненависть — только абстрактную и даже в чем-то техническую необходимость удара.

Карсон попробовал ударить ее снова: удар пришелся по руке добровольного защитника, тот заорал. Это дало Шеветте возможность вырваться из его рук.

Она прошла шага два и потрясла головой — в голове сильно шумело. С глазами тоже было не в порядке.

Карсон снова двинулся на нее, не изменившись в лице, и в это мгновение она поняла, что на самом деле не знает, ни кто он такой, ни что с ним происходит.

— До тебя в тот раз просто не дошло, не так ли? — сказал он, а может, ей только почудилось, что он это сказал; она чувствовала, как из распухшего глаза по щеке текут слезы, и слышала звон в голове.

Она отступила на шаг. Он придвинулся.

— До тебя в тот раз не дошло.

Вдруг чья-то рука опустилась ему на плечо и развернула его. Вслед за этим Карсон мгновенно был сбит с ног. Шеветта не успела опомниться.

Это был Райделл.

Не может быть.

И все-таки это был он.

Райделл в своей нейлоновой куртке охранника, с изумлением глядящий на нее.

Наверное, я сплю, подумала Шеветта, без сомнения это был сон, и она почувствовала невероятное облегчение, потому что жизнь обретет смысл, когда она проснется.

Карсон там временем заворочался на полу, поднялся на колени, отряхнулся, смахнув пепел от сигареты с рукава куртки, и замахнулся было, чтобы врезать Райделлу в живот; Райделл попробовал увернулся, но кулак Карсона прошелся ему по ребрам, а не в солнечное сплетение.

Райделл, испустив вопль от острой невыносимой боли, согнулся пополам.

…И именно тогда парень в черной спортивной кожаной куртке, какие носят гонщики, постриженный военным «ежиком», в черном шарфе, завязанном высоко на шее, парень, которого Шеветта до этого ни разу не видела, возник перед Карсоном.

— Ошибочка, — послышалось ей, сказал этот парень. Он что-то извлек из кармана, проговорив:

— На тебя не рассчитывали.

И выстрелил в Карсона, прямо в упор, не целясь.

Звук был негромким, совсем негромким, больше похожим на выстрел большого пневматического гвоздомета, в сопровождении желто-синей вспышки, и Шеветта впоследствии никак не могла с уверенность сказать, что видела это, хотя и знала, что видела: Карсона отбросили в сторону целые тысячи футов энергии, жаждавших успокоиться в его теле.

Картина эта не закрепилась в памяти, она смазалась, о чем Шеветта не сожалела.

А еще она была благодарна, хотя совсем по другим причинам, Тессе, которая из звуковой будки под потолком вырубила свет.

53

«ЗНАЕШЬ, Я НЕ МОГУ ТЕБЕ ПОЗВОЛИТЬ ВЫСКОЛЬЗНУТЬ ИЗ МОИХ ОБЪЯТИЙ»

Райделл понял, что это за хлопок: инфразвуковая пуля, через глушитель, который тормозит ее, выпуская излишки расширяющихся газов вспыхнувшего заряда, но начальная скорость все равно остается достаточной, и сила удара в точке попадания…

Он понял это, несмотря на острую боль в боку, будто ему засунули раскаленное железо между ребер; понял, несмотря на шок (он в буквальном смысле слова был в шоке, даже в нескольких смыслах) от встречи с Шеветтой (этим новым вариантом Шеветты, с совсем другой стрижкой — примерно такой он всегда представлял ее). Он понял это в темноте, наступившей после смерти (вне всяких сомнений) этого мужика — кем бы он ни был, — который пришел за Шеветтиной душой, которого он свалил с ног и который встал и, судя по всему, вогнал часть его сломанного ребра в диафрагму. Райделл узнал этот звук, и он зацепил его — по той весьма специфической причине, что звук этот значил: «шарф» — тренированный профессионал, не какой-нибудь ресторанный espontaneo [39] .

В первые мгновения темноты Райделл понял, что у него есть шанс: если «шарф» действительно был профи, то шанс имелся. Пьяница, псих, любой обычный бандюга в кромешной тьме бара стал бы палить наугад. Профи всегда постарается свести на нет случайность.

Случайный фактор был довольно высок: шум все еще не разошедшейся толпы, крик Шеветты. Толпа визжала, напирала и билась, чтобы протиснуться в двери. Райделл понял, что дело плохо и чревато последствиями; одно время он подрабатывал охранником на концертах и видел, как трупы счищают с барьеров.

Он старался стоять потверже, уговаривая боль немного уняться, и стал ждать следующей атаки «шарфа».

Куда делась Рэи Тоэи? Она должна была высветиться во тьме, как сияющая вывеска кинотеатра.

Но она появилась, светящимся столбиком взмыв из-за плеча Райделла и ринувшись туда, где стоял «шарф», — больше похожая на комету, чем на фею, и угрожающе светясь. Она дважды стремительно обогнула голову «шарфа», и Райделл увидел, как тот отбивается от нее пистолетом. Словно шар серебристого света, она двигалась так быстро, что в глазах Райделла рябило. «Шарф» пригнулся, когда она влетела ему прямо в глаза; он завертелся на месте и ринулся влево. Райделл завороженно смотрел, как шар, слегка разгоревшись, со свистом несется по периметру бара, будто холодная бледная шаровая молния; люди стонали, ахали и визжали, когда она пролетала над ними. Над свалкой у самых дверей, там несколько человек уже валялись без сознания; а Шеветты не было видно.